Маковецкий, Максакова, Вдовиченков. Вахтанговцы на ульяновской сцене
Это были два дня, когда битком оказались забитыми до отказа даже галерки. Нашему порталу удалось между спектаклями пообщаться с занятыми в «Дяде Ване» звездами российского театра и кино Сергеем Маковецким (Войницкий), Людмилой Максаковой (Войницкая) и Владимиром Вдовиченковым (Астров).
Сергею Маковецкому жена напоминает о его гениальности раз в неделю
— В последнее время наш театр для гастрольных поездок выбирает именно чеховского «Дядю Ваню». Почему? Да потому что мы ведь практически все дяди Вани. Даже за границей уже. Единственные слова дяди Вани, которые иностранный зритель не может понять, это фраза: «Я не жил!» Русским это понятнее: ведь если бы я жил нормально, из меня мог бы получиться Шопенгауэр или Достоевский. У Чехова есть провокация: во всех монологах дядя Ваня обвиняет в своих несчастьях Серебрякова. А Серебрякова ведь самого отставили. Помните, когда Горбачев, которого я считаю одним из лучших политиков, прощался со страной на телевидении? Он закончил выступление, сказал «до свидания», но оператор еще продолжал снимать. И потом мы все увидели кадры: Горбачев остался один, протянул руку к чашке, которая стояла перед ним на столе. И страшно удивился: чашка оказалась пустой, ее поставили туда просто как реквизит, не удосужившись налить чаю – потому что Горбачев больше не президент, его отставили. Меня это тогда так взбесило. Наш спектакль очень современен – сегодня многие россияне также могут о себе сказать: «Пропала жизнь!» И при этом никого не обвинить. И сказать: не волнуйся, все будет по-старому, ты будешь так же аккуратно получать свое жалованье…
— В июне вам исполнилось 55 лет. В «Дяде Ване» вы играете 47-летнего Войницкого. Не случается внутренней несостыковки? Как вы вообще воспринимаете цифру 55? Как две пятерки в школьном дневнике?
— Несостыковки нет, поскольку по самоощущению я чувствую себя даже помоложе Войницкого. Наверное, меня действительно можно назвать круглым отличником. Хотя я склонен воспринимать эту дату как ничью 5:5. К тому же в хорошей компании. Меня даже премьер-министр Дмитрий Медведев поздравил. Но самое приятное для меня как для всякого мужчины, что к поздравлениям своего супруга присоединилась и Светлана Медведева. Я, оказывается, ее любимый актер. Это приятно, хотя и ко многому обязывает.
— Ваша супруга в одном из интервью сказала: «Мужу надо как можно чаще говорить, что он гений». Как часто вам приходится слышать эти слова в свой адрес?
— От жены чаще, чем от режиссера. Римас очень скуп на похвалу. Я припомню лишь один раз, когда услышал от Туминаса: «Спасибо! Молодцы!» И это неплохо. Потому что «гениально» сейчас и так везде, куда не плюнь. Нет крепкого среднего уровня, все сразу «гениально». И это понятие несколько поистерлось в результате. Любимая женщина – другой разговор. Для нее ее единственный мужчина должен быть самым лучшим. Моя супруга мне о моей гениальности напоминает раз в неделю, а то и чаще. (улыбается)
— Буквально на днях в телепрограмме «Магия кино», посвященной творчеству Алексея Балабанова, вы, Сергей Васильевич, признались, что в каждой роли актер жертвует чем-то личным. Чем чаще всего приходится жертвовать лично вам?
— Я, видимо, был не совсем точен. Если жертва и есть, то в нашем ремесле она в таком качестве не воспринимается. Плохи будут дела у актера, как только он начинает стараться просто ради самопожертвования. Оно должно рождаться в процессе, а не быть работой на результат. А жертвы на алтарь искусства не так уж велики: время, здоровье, нервы. Но все это сторицей возвращается зрителям, ради которых мы работаем. Они получают от нас, а мы от вас… Ну, честное слово, не станешь же серьезно говорить о таких «жертвах», как отсутствие дома, бесконечные переезды и недосып, невозможность иногда покушать вкусно…
— Любите это дело?
— Я гурман, да. Я люблю, когда вкусно. И когда красиво подано, сервировано. Хотя и не привередлив в еде. Вообще, я люблю холодец с жареной картошкой. Янтарный холодец, обязательно прозрачный. Кстати, по тому, как приготовлен холодец, можно судить о хозяйке дома. Вареники с вишней люблю, только правильно приготовленные, когда такое сыроватое такое, очень грубое тесто…
— А что вы получили от двух спектаклей в Ульяновске?
— Аванс (улыбается). И удовольствие. Организаторы несколько переборщили со славословиями в наш адрес. Насколько мне известно, ульяновскую публику готовили к тому, что они увидят нечто гениальное, самое лучшее в исполнении выдающихся мастеров. В таких случаях я обычно всегда думаю: как бы подостойнее соответствовать этой пиар-акции. Это не всегда просто. В Ульяновске, кажется, получилось… Даже аплодисменты по ходу спектакля, которых я не люблю, здесь у вас воспринимались благоговейно. Римас Туминас нам все время говорит, что актер не должен смертельно уставать по ходу спектакля. Если артист уползает без сил со сцены, значит все неверно, все не так, все надуманно. Значит, его актерская природа сопротивляется и изнашивается. Сцена должна быть в радость. В процессе спектакля актер должен отдыхать. В этом, наверное, суть творчества. Поэтому, когда я в полночь прихожу домой веселый и счастливый, это не значит, что спектакль отменили. Наоборот – я его отыграл и отыграл в радость. И зрителям, и себе.
Людмила Максакова – сноха личного бальзаматора Ленина
— Людмила Васильевна, а каким главным качеством должен обладать актер, чтобы состояться в профессии на 200 процентов?
— Знаете, вы хоть весь пуп надорвите, а на 200 процентов в актерской профессии не состоитесь. Хотя бы на 99 – уже хорошо. В этом смысле я всегда помню завет моего любимого учителя, благодаря которому я стою на сцене, и которому обязана всем, Рубена Николаевича Симонова: «Людочка, артист должен быть наивным…»
— 3 сентября исполнилось 195 лет со дня рождения Ивана Тургенева. А 15 лет назад на экраны страны вышла экранизация тургеневской «Муму» от Юрия Грымова, где вы сыграли барыню, — скандальная и обсуждаемая. Как вы сегодня относитесь к этой своей работе?
— Не пересматриваю. Не имею такой привычки – спустя годы смотреть свои прежние киноработы. А «Муму», пожалуй, особенно. Не хочу себе портить настроение тем, что мне не нравится. И мыслью, что там уже ничего нельзя изменить. Режиссер уже все зафиксировал так, как он это видит. Актер, даже если с чем-то не согласен, находится в тисках предлагаемых обстоятельств. Смысла в этом мало. И на хрестоматийный вопрос «Зачем Герасим утопил Муму?» ответа до сих пор не дано.
— Недавно вы пришли в полнометражную анимацию, озвучив в русскоязычном варианте декана Аду Терзалис в новом американском «Университете монстров». Этот эксперимент – зачем он вам?
— Мне предложили переозвучить для русских детей потрясающую блистательную Хелен Миррен, чьим голосом и говорит по-английски декан Ада. Такое предложение дорогого стоит. Даже в мультике ее талант не скроешь. Я просто любовалась на эту ее работу, хотя не люблю американскую анимацию в целом. Я постаралась в русскоязычном варианте не испортить ее работу. Это был, скорее, не эксперимент, а гонка за лидерами: Леоновым, Папановым, Табаковым. Все они замечательно озвучивали мультфильмы. И популярными стали во многом благодаря Винни-Пуху, Волку, Матроскину. Вот и я их догнала. Глядишь, и стану народной героиней…
— Говорят, вы каким-то образом через свой первый брак связаны с Ульяновском и нашим самым известным земляком…
— Вы про Ленина? Да, это интересная история. Моим первым мужем был художник Лева Збарский. А его отец, мой свекр Борис Ильич Збарский придумал технологию бальзамирования тела Владимира Ильича для Мавзолея…
Владимир Вдовиченков никому не советует играть президента России
— Художественный руководитель нашего театра Римас Туминас, который поставил «Дядю Ваню», убежден, что Антоном Павловичем Чеховым актеры лечатся. И я не исключение. От чего лечусь? От пошлости. Она неизбежна в условиях, когда многое, что меня окружает, напоминает фарс.
— Работа в театре Вахтангова и в частности в «Дяде Ване» вполне избавила вас от шлейфа культовых ролей в сериале «Бригада» и в обоих «Бумерах»?
— Нет, не удалось. Потому что зритель все еще не готов проститься с Филом из «Бригады» и с Котом из «Бумеров». Те, кто любит именно этих моих киногероев, к сожалению, редко ходят в театр. Мне как артисту удалось убедить себя в том, что я могу еще что-то серьезное играть. Меня в самом начале кинокарьеры, когда я шел в театр Вахтангова, спрашивали, не помешают ли зрители «Бригада» и «Бумер» воспринимать меня как серьезного театрального актера. Я говорил категорическое «нет». И, как выяснилось, ошибался. Мешает. Но тем приятнее в театре устраивать тем, кто привык видеть меня в кино другим, сюрпризы. Играть это не мешает. Напротив, здорово подхлестывает. Театр — это вообще спасительный круг для артиста, который слишком увлекся съемками в кино. Сейчас Римас Туминас собирается делать серьезную экранизацию «Дяди Вани» в Лондоне. Буду напрашиваться, чтобы и кинозрители увидели меня другим.
— Роль Остапа в фильме «Тарас Бульба» потребовала от вас многих физических и душевных сил, когда приходилось умирать в кадре?
— Да уж, в этом смысле театр – условно более уютная территория, где хотя бы тепло. С комфортной гримеркой, горячим чаем по желанию. В «Тарасе Бульбе» мне пришлось несколько дублей подряд целый снимать один и тот же эпизод на десятиградусном морозе. Я в одних штанах, облитый липкой грязной жидкостью, имитирующей кровь, и привязанный к столбу. Ты реально умираешь, а каждый участник массовки в 500 человек в перерывах между дублями еще мучает просьбами сфоткаться на мобильный. Ужас… Эмоциально начинаешь себя чувствовать зомби. Зато потом все продюсеры-армяне сидят на домонтажном просмотре и рыдают навзрыд: «Вай, какой кадр, как жалко…» Ради этого наверное стоит жить (смеется).
— Наверное, это символично, что с именем-отчеством Владимир Владимирович вашей первой ролью в кино стал охранник главы государства в фильме «Президент и его внучка», а одной из последних – президент России в фильме «Август восьмого». А как, по-вашему, должны соотноситься искусство и политика?
— У меня давно зреет одна важная мысль – хочу предложить своеобразный меморандум о бездействии: всем моим коллегам, публичным людям не участвовать в политической агитации. Артист в силу специфики своей профессии имеет чуть большее влияние, нежели обычный человек. Он любим, популярен, узнаваем, и ему больше верят. Но актеру ведь свойственно ошибаться даже больше, чем любому другому человеку. Нами легко манипулировать, отобрав у нас роль, лишив возможности работать. У нас очень зависимая, в том числе и от политики, профессия. И принятие предлагаемого мной меморандума избавит общество от ненужных и непонятных манипуляций. Ведь если ты призываешь голосовать за ту или иную партию, то тебя либо запугали, либо купили. Я не аполитичный человек, у меня есть точка зрения. Но это личное и торговать им – от лукавого. И так много неясного сегодня в мутной политической воде… Крест играть главу государства не легче Остапова из «Тараса Бульбы». Текст моей роли слово в слово утверждался в кремлевской администрации. Я встречался лично с президентом. Это такой груз ответственности, когда ты неволен что-то сделать, жестко ограничен рамками ТАКОЙ роли. Но, с другой стороны, это искушение обещает немаленькое количество бонусов. (улыбается) Так что лучше не лезть… Никому не посоветую играть президента.
Артур Артемов