Почему Борис Щербаков круче Путина? Звезда театра и кино готов поменять центр Москвы на окраину Димитровграда

Он пережил две болезненные отставки: из главного театра страны МХАТа и с главного российского телеканала – Первого. Лауреат Госпремии СССР и народный артист России Борис Щербаков («Старый Новый год», «Воры в законе», «Гостья из будущего», «Криминальный квартет», «Сыщики», «Легенда № 17») в минувшее воскресенье закрывал в Димитровграде фестиваль «Театральный Атомград». И общался с Ulnovosti.ru.

Актером он не стать не мог. Ведь в своем первом фильме «Мандат» снялся в 12 лет. Получил гонорар равный четырем месячным зарплатам советского инженера. Деньги ушли на адвоката отцу Щербакова, сбившему пешехода на Невском проспекте. В 1972 году он стал актером МХАТа, откуда без объяснения причин был уволен в начале «нулевых» новым худруком театра Олегом Табаковым. Сегодня с репертуарным театром он, по его собственным словам, завязал навсегда. Предпочитает антрепризы и не жалеет. С этого и началась наша беседа со звездой.

— Борис Васильевич, обратно в репертуарный театр вас совсем-совсем не тянет?

— Нет, нисколько. Желания вернуться в государственный театр меня еще ни разу не посетило. Благодаря Олегу Павловичу Табакову я ощутил это сладкое слово «свобода», и сейчас меня никакими пряниками не загонишь в репертуарный театр, никакими абсолютно. Я уже пятнадцать лет служу только антрепризе. Хотя она сейчас в большей степени страдает от финансово-экономического кризиса. Государственным театрам попроще. Мы же напрямую зависим от зрителей, которые «голосуют» за наши спектакли своими кошельками. И очень много спектаклей сейчас отменяется. Людям стало тяжелее жить. Они научились считать. И эти подсчеты часто не в пользу театра. Но он все равно выживет, как выживал уже не раз.

ВО МХАТ ОН БОЛЬШЕ НЕ ХОДОК

— С Табаковым сейчас общаетесь?

— Зачем? Табакову вряд ли это нужно. Мне тем более. Он просто не продлил со мной контракт. Мне даже не удалось попасть к нему на прием и услышать объяснения. Все, разбежались. Сначала я его ненавидел, не понимал, за что он так со мной. Очень жалел, переживал. Теперь я Олегу Павловичу даже благодарен.

— И в МХТ зрителем не заходите?

— Редко. Моя душа осталась в этом театре. Но то, что я посмотрел там в последнее время, произвело на меня «неизгладимое впечатление». И отвадило от МХТ надолго. Многим это нравится. Но не мое. Мне нравится «Современник», меньше – театр имени Маяковского. С удовольствием хожу в «Гоголь-центр». «Идиот» Кирилла Серебренникова выше всяких похвал.

— Вы привезли обратно символический ключ от «Театрального Атомграда», который увез с собой открывавший фестиваль Владимир Долинский?

— Мой друг Володя Долинский не хотел отдавать мне фестивальный ключ. Я с трудом отобрал его. Долго убеждал коллегу, что фестиваль закрывать надо. А без ключа никак. Хотя закрывать такие фестивали не хочется. Настолько они нужны. И пусть продолжаются как можно дольше.

— А с Первым каналом что у вас произошло?

— Тоже не продлили договор. Взяли курс на омоложение состава ведущих в эфире. Сообщили об этом так бестактно… Давайте не будем о грустном.

СЕКС-СИМВОЛ, как ПОВОД ДЛЯ ГОРДОСТИ

— Фильм «Легенда № 17», в котором вы сыграли отца главного героя, еще до выхода в прокат позиционировался, как новая национальная идея России. Стал он, на ваш взгляд, таковым? Вообще способно киноискусство быть национальной государственной идеей?

— Думаю, что только оно пока и способно. Наш фильм делался очень долго, тщательно и скрупулезно именно потому, что должен был вызвать всплеск патриотизма в стране. По-моему, у нас получилось. Те, кто видел нашу картину, на подсознательном глубинном уровне учились родину любить. Осознавали, что «патриотизм» не просто слово, но та самая национальная идея. Этого мы и добивались.

— В кино за вами долгие годы тянулся шлейф героя любовника.

— Вообще, в советское время амплуа героя-любовника не было. У нас в стране существовал так называемый тип социального героя. Вот я и был таким социальным героем большую часть жизнь. Про себя прекрасно понимал, кто я на самом деле, и какие смыслы вкладываю в само понятие «герой». Поэтому, когда во время перестройки меня официально признали секс-символом нашего кино, меня это порадовало. Я гордился своим сексизмом. Хотя и не педалировал на это.

«ЗОВИ МЕНЯ ПАПА»

— Вы же родом из Ленинграда и всего на пару лет старше Путина. Вас тоже «воспитывали» питерские улицы? Не приходилось участвовать в драках с Володей Путиным район на район?

— Не приходилось. Путинская Лиговка и моя «Гавань» на Васильевском острове слишком далеко друг от друга. У каждой из наших «банд» была своя сфера интересов. «Гаванская» шпана поначалу уступала Лиговке по бойцовским качествам. Но потом мы поднялись. В том числе, когда к ним примкнул я и мои товарищи. Мы лихие были.

— Наверное, ваши учителя и родители часто встречались по всяким неприятным поводам?

— Не то слово. Однажды после визита моей классной руководительницы к нам домой отец позвал меня и сказал: «Борис, ты мне больше не сын». Я ему также сурово ответил: «Хорошо, Василий Захарович». Папа тогда даже, кажется, обиделся. Выдержал он два дня, подошел ко мне и сказал: «Ладно, ты мне снова сын, зови, уж, меня папа».

— Недавно Путин рассказал, чему главному его научила ленинградская улица. А вас?

— Тому же самому. Но у Владимира Владимировича была оговорка: первым надо бить, если видишь, что драка неизбежна. В моем случае бить иногда приходилось, не задумываясь, еще до начала драки. Говорю же, мы были круче и свирепее лиговских. Но острое чувство справедливости отличало пацанов и там, и там.

«Я ОЧЕНЬ ЦЕНЮ, КОГДА МЕНЯ УВАЖАЮТ»

— Вы однажды сказали, что среди актеров мало найдется настоящих друзей. Это из собственного опыта?

— К сожалению, да. У меня такие есть, но их хватит пересчитать на пальцах одной руки. Мы могли бы стать больше, чем друзьями, с Володей Стекловым и Колей Караченцовым после съемок в «Криминальном квартете». Они – люди моего ближнего круга. Но сразу после съемок судьба нас развела и по театрам, и по жизни. Началу нашей большой дружбы с Колей помешало случившееся с ним несчастье. Единственный из «квартета», с кем мы дружим всю жизнь, — Володя Еремин, мой однокурсник к тому же. Наша дружба из разряда таких странных отношений, когда мы месяцами можем не общаться, но я знаю, что в пиковой ситуации именно он первым поддержит и придет на помощь. А он также уверен во мне.

— Озвучивать Брюса Уиллиса в «Гудзонском ястребе» и Ван Дамма в «Некуда бежать» и «Уличном бойце» вам было интересно?

— С Ван Даммом вообще интересная история. Я не видел картинки во время озвучания и не знал, кто будет говорить моим голосом. Озвучка Уиллиса мне была не очень интересна. Разве что забавляло слышать свой голос из уст совершенно непохожего на меня человека.

— Вы – воплощение заветной мечты многих россиян – москвич, живущий в самом центре российской столицы, почти на Охотном ряду, в пяти минутах ходу от Кремля. А вы сами находите в этом больше плюсов или минусов?

— Начнем с того, что я не москвич, а ленинградец и навсегда им останусь. Меня до сих пор все время тянет в родной город. Студентом я каждые выходные ездил домой. Часто – «зайцем». Билеты тогда стоили семь рублей. А я тайком прятался на третьей полке. На Охотном ряду в Москве обжился еще студентом. Там неподалеку находилось общежитие. Я даже подрабатывал уборщиком на одноименной станции метро, правда, тогда она называлась «Проспект Маркса». Получал сумасшедшие по тем временам деньги – 110 рублей в месяц. Сегодня центр Москвы не люблю. Считаю свое место жительства неудачным. По праздникам все перекрывается, не выберешься никуда. Все время пробки. Есть идея – пожить где-нибудь на окраине. Или в Димитровграде.

— Каково, по-вашему, главное качество правильного человека?

— Уважение. Ко всем. Я уважаю дворника, который тщательно подметает улицу, уважаю водопроводчика, который сваривает трубы. Уважаю всех. Это привито моими родителями. И я очень ценю, когда и меня уважают…

Артур Артёмов