Валерий Каменецкий: «При строительстве «Пионер-Парка» грубо нарушена строительная технология»
В свое время Валерий Иванович был экспертом в сфере ЖКХ уполномоченного по противодействию коррупции в Ульяновской области Александра Павлова.
— То, что случилось с волжским склоном в Ульяновске, можно считать настоящей катастрофой. Я всегда говорил Морозову: «Сергей Иванович, вы поймите, инженерная ошибка может привести к политической, а политическая ошибка — это самое страшное, что может быть. Неправильно принятое политическое решение – это конец всему, и тогда ни один инженер ничего не сделает». О возможных последствиях стройки еще в прошлом году предупреждал Иван Мирошников, таких профессионалов, как он, на руках надо носить, прислушиваться к каждому их слову. Но до тех пор, пока власть имущие не поймут, что здесь идет инженерная глупость, возведенная в ранг инженерной политики, до тех пор, пока власть не поймет, что с каждым днем и с каждым годом все усугубляет и усугубляет эту ситуацию, мы рано или поздно придем к моменту, когда здесь можно будет сказать – тут случилось ЧП, взорвалась маленькая мина замедленного действия. 100% . Потому что ни один человек ни за что не отвечает. А органами власти, грубо говоря, правят «баксы».
— Валерий Иванович, вы были на месте оползня, частично знакомы с проектной документацией. Что можете сказать по поводу строительства «Пионер-Парка», и устойчиво ли то место склона, где ведется стройка?
— Я выяснил следующее: проектом предусмотрены буро-набивные сваи. Буро-набивные сваи не дают сотрясание земли. Технология такова, что сначала бурятся дырки, туда опускается каркас и заполняется бетоном. При этом масса тела грунта не трогается. Это так называемый щадящий режим для грунта. Но все ульяновцы видели, как в течение более чем полугода фирма-застройщик ударным методом вбивала сваи в землю. Проектом, разработанным ТИСИЗ г-на Трибунского, были предусмотрены более дорогие буро-набивные сваи, и это было разумно. Я полагаю, что из принципа сроки строительства плюс экономия сделали свое дело: КПД-2 поставили эти копры и начали долбить склон. И вот они этим целый год молотили. Когда была зима и стоял мороз, интенсивность грунтовых вод уменьшилась, поэтому поступления воды не было. Но в итоге произошло следующее: представьте пять тысяч свай. А это 1 250 кубов железобетона, которые они вбили на глубину 25 метров. Между сваями грунт, естественно, уплотнился. Потому что вбиваемая свая выдавливает объем грунта, и его место занимает бетон. Таким образом, плотность грунта между сваями увеличивается, уплотняется. А когда уплотнился грунт вот этими сваями, представляете, 1 250 кубов должно было куда-то вжаться. Этот уплотненный грунт превратился в стенку, через которую вода пройти не может, а ищет себе другие обходы.
Мало того, что у нас здесь зона — между Свиягой и Волгой — где вообще нельзя строить ничего, кроме трех-пяти-этажных домов, потому что геология очень плохая. Когда разворачивалось строительство мемориального центра и других объектов, связанных с Владимиром Ильичом, в частности, на улице Минаева, все здания — они легкие, каркасные и длинные, вытянутые, потому что проектировщики и архитекторы прекрасно понимали, что геология склона склонна к оползневым движениям, нагружать ее нельзя. Все здания на ул. Минаева построены инженерно и технически грамотно. Архитекторы дали перспективу этими зданиями, здесь много стекла, но физических нагрузок на грунт практически не дали. Люди думали. Весь волжский склон имеет очень сложную геологию. В процессе жизнедеятельности человека, в том числе в процессе строительства, люди влияют на природу и они влияют в том числе на те процессы, которые происходят внутри земли – на глубине 20, 50, 100 метров. Волга поднялась на 25 метров, когда водохранилище заполняли, все изменилось. Соответственно вода уходила где-то глубже к земле, а теперь на 25 метров выше, она не может уже пройти и стала выше подниматься. За год, два, три, пять, десять уровень грунтовых вод поднялся выше уровня зеркала воды или чуть ниже и соответственно потоки стали по-другому идти, а это наука, это должен кто-то изучать, контролировать, тем более у нас оползневая зона не только в Ульяновске. Проходило совещание, им сказали, ребята, стоп, нельзя. Они же не идиоты, это же доктора наук, профессура, это же мозги.
К сожалению, но сегодня нет инженерной политики в регионе. Люди, которые могли бы этим заниматься и могут, имеют для этого опыт, знания, на сегодня как таковые реально в городе и правительстве области отсутствуют. Те, которые есть и сохранились, тот же Мирошников, ему цены нет. Он когда был советником губернатора по вопросам оползней, как только начал говорить правду, так ему и сказали: извини, ты нам не нужен. Нам нужен тот, кто будет все время говорить сладко. Мы упираемся в ситуацию очень простую. Отсутствует политическая воля. Посмотрите, последняя прямая линия с президентом. Какие вопросы задавали. Уже показано конкретно тоном вопроса, формой вопроса, были вопросы чуть ли иногда не оскорбительные. Люди задают вопросы уже в лоб, потому что они устали слушать пустые обещания.
— Что касается геологии, то об этом говорил в том числе и бывший ведущий эксперт «Ульяновскэкспертизы» Иван Мирошников. Когда она вообще последний раз изучалась?
— Необходимо учитывать не просто геологию, а гидрогеологию местности. Изыскания, которые проводили здесь в 50-х годах, четко дали характеристику грунта, тогда же были определены потоки вод, где они идут, какие овраги и все остальное. Много лет прошло с того времени. И сейчас получается ситуация, что для того, чтобы правильно работать и строить, нужно, прежде всего, изучить изменения, произошедшие в геологии, а в том, что она изменилась, — не стоит сомневаться. Причем геология изменилась не только в районе улицы Минаева, но и вдоль всего волжского склона, который последнее время массово застраивался высотками. Сегодня никто из специалистов не может точно сказать, как ведут себя эти воды и куда пошли. А вода дырочку найдет всегда, она умная, если где-то ей ставят преграду, она меняет свои течения и русло. При том состоянии ливневки, которое у нас есть, при том состоянии системы водоотвода снеговой ливневой воды, мы понимаем, что все это куда-то уходит. Фильтруется через грунт и уходит. Куда уходит – никто не знает. Она в любом случае вымывает себе «ходы», и получаются пустоты, а вместе с тем и такие геологические моменты, которые могут привести Бог знает к чему. На сегодня пока не решен вопрос с изучением вот этих нарушенных потоков подземных вод, которые когда-то были изучены. Зато строят по принципу: есть пятачок, давай туда воткнем. Почему генерального плана развития города никто не видит. Где он?
— Валерий Иванович, возвращаясь к строительству «Пионер-Парка». Ваше мнение, нужно ли останавливать стройку или, как заверяет всех КПД-2, будущему дому ничего не грозит?
— Про дом КПД-2 я скажу так. Дом стоит на склоне, а официальные два метра от оползневой зоны, границы которой изучали 50 лет назад, это бред. Никто сегодня не знает, где они проходят. Склон уже начал двигаться и к чему это приведет, сегодня никто не может дать прогнозов. В том числе и КПД-2. Вы посмотрите, почему был заморожен объект «Интурист», который начинали строить тогда? Не потому что денег не было, а потому что люди понимали, здесь геологическая зона очень опасная и рискованная и рисковать этим нельзя. Люди остановились вовремя. Фирма-застройщик не учла ни уроков своих предшественников, более того, грубо нарушив проектную документацию со сваями. Кроме всего прочего, неизвестно какую они там дренажную систему построили и почему так торопились закрыть ее панелями. Чтобы сделать экспертизу того дренажа, который был сделан и сделан ли вообще, нужно будет вскрывать объект.
Прошло 50 лет, где сейчас проходит граница оползневой зоны, кто это проверил? Кто нам скажет? Управление по противооползневым работам? Там нет ни одного человека, специалиста. Там у них всего 13 рабочих. Более того, что сегодня должна дренировать построенная система, никто не знает, потому что потоков движения грунтовых вод никто не изучал. Не было изучений. Сейчас, по-доброму, эту стройку нужно замораживать, в течение двух-трех лет производить геологические изыскания, определяться с уровнем грунтовых вод их направлений, потоков, выходов, получать карту и тогда только можно сказать: город стоит на мине, и она взорвется с помощью этой воды или нет. Поэтому я говорю, моя позиция состоит в одном. Для того, чтобы в ближайшем обозримом будущем не столкнуться с ситуацией, когда могут, не да Бог, погибнуть люди в силу нарушения инженерных законов при проведении строительства этого объекта, я считаю, что мы должны, мы просто обязаны в силу законов, существующих в РФ, обеспечить гражданам безопасное проживание. А это значит, нужно стройку останавливать и проводить экспертизы, инженерные изыскания, не привлекая к этим делам ни один институт Ульяновской области или даже федерального округа. Выходить нужно на Питер, на Москву, на независимых экспертов, чтобы на них не могли оказать давление. Потому что в Ульяновской области существует, к сожалению, такое понятие, как корпоративные связи. Нужно, чтобы это были ответственные серьезные эксперты, и чтобы на них никоим образом никто не мог воздействовать. В Ульяновске вступит принцип действия Маша знает Дашу, Даша знает Васю, а Вася знает Колю. И это опять будет спущено на тормозах.
Ирина Казакова